Аналитическая записка по заметке А.Л. Дворкина

13.02.2013 12:19
| Печать |

Аналитическая записка по заметке А.Л. Дворкина

«О границах возможного богословского компромисса в миссионерском делании»


Предметом настоящей аналитической записки являются отдельные положения критической заметки А.Л. Дворкина от 29 Октября 2012 «О границах возможного богословского компромисса в миссионерском делании», размещенной на официальном сайте Информационно-консультационного центра сщмч. Иринея Лионского (http://www.iriney.ru/polemic/034.htm)
В статье представлены размышления по поводу миссионерской встречи прот. Олега Стеняева с мусульманами, прошедшей около семи лет назад.

Надо заметить, что видеозапись и публикация этой встречи в интернете была произведена без согласования с одной из сторон диалога1. Беседа проходила в очень непростой обстановке: перед аудиторией, активно исповедующей ислам (надо признать, что довольно редко кто из православных миссионеров решается на встречи подобного рода, несмотря на их важность). Следует также отметить, что встреча имела характер не церковно-катехизической беседы или лекции по догматике, а миссионерский, причем, подчеркну, в крайне непростом формате. Целью встречи ставилось развенчание распространенного в мусульманской среде мифа о многобожии (тритеизме) христиан. В этой связи на миссионерской встрече была избрана следующая тактика: изложение христианского вероучения о Боге с акцентированием мысли на истине всецелого единства Бога, единства Божественной Сущности.
Именно поэтому с православной стороны диспута была высказана мысль о Боге, в которого мы веруем, цитируемая в указанной заметке А.Л. Дворкина:

«Мы христиане учим, что Божественная Сущность Она одна — не две, не три, а именно одна Божественная Сущность…»

Комментируя эти слова, автор публикации замечает:

«Категорически неверно! Мы верим в Три Божественных Личности (Ипостаси) — в Триединого Единосущного Бога, а не в безличную «Сущность»...» (Здесь непонятно, почему вера в Божественную Сущность в понимании А.Л. Дворкина исключает веру в Святую Троицу, а утверждение о безличности граничит с ересью, ибо по Дамаскину «не бывает сущности без лица»2).

Однако совершенно очевидно — в рамках христианского вероучения, прежде всего, утверждается не множественность, а единство Бога: «Если Бог, Бог и Бог, то как же не три Бога?.. У нас один Бог, потому что Божество одно»3. Само слово «Бог» указывает на единство Сущности Божией, именно с этого свидетельства о Божественной Сущности начинается наше исповедание веры в Никео-Цареградском Символе: «Верую во единого Бога…», именно это положение веры подчеркивается в Священном Предании Церкви:

«Если бы именование: Бог служило к означению Лиц, то, именуя три Лица, по необходимости именовали бы мы трех Богов. Если же имя: Бог означает сущность, то, исповедуя единую сущность Святой Троицы, не без основания славим единого Бога, потому что слово: Бог есть единое имя единой сущности. Почему, сообразно и с сущностью и с именем, един есть Бог, а не три Бога. Ибо не называем: Бог, и Бог, и Бог, как именуем: Отец и Сын и Святой Дух, к именам, означающим лица, приставляя союз и;

потому что лица не одно и то же, паче же они разны, различаются одно от другого значением имен. К имени же: Бог, как означающему сущность по некоторому принадлежащему ей свойству, не приставляем союза и, так чтобы можно было нам сказать: Бога и Бога и Бога, тогда как одна и та же есть сущность, которая в Лицах, и которую означает имя: Бог, почему один и тот же есть Бог»4.

Прп. Иоанн Дамаскин, раскрывая учение о Боге в «Точном изложении православной веры» (глава книги так и называется — «О Святой Троице»), начинает именно с этого утверждения истины единства Божественной Сущности:

«…Веруем во единого Бога, единое начало, безначального, несозданного, нерожденного, как неподверженного гибели, так и бессмертного, вечного, беспредельного, неописуемого, неограниченного, бесконечно могущественного, простого, несложного, бестелесного, непреходящего, бесстрастного, постоянного, неизменяемого, невидимого… Веруем в Могущество, которое есть Сам Свет, Сама Благость, Сама Жизнь, Сама Сущность, так как оно не от другого имеет свое бытие или что-либо из того, что есть, но Само есть источник бытия для того, что существует: для того, что живет, — источник жизни, для того, что пользуется разумом, — разума, для всего — причина всяких благ; в Могущество, знающее все прежде рождения его. Веруем в единую Сущность, единое Божество, единую Силу, единую Волю, единую Деятельность, единое Начало, единую Власть, единое Господство, единое Царство…»5

Вера в единство Бога по существу никак не противоречит нашей вере в Его Триипостасность, каждый христианин исповедует веру в единого Бога Троицу (в Боге, кроме сущности, различаются еще Три Лица и природная энергия). Поэтому и прп. Иоанн Дамаскин, предварив учением о единстве Божественной Сущности, заканчивает эту часть главы «Точного изложения» учением о Триипостасности Бога:

«Веруем в единую Сущность, единое Божество, единую Силу, единую Волю, единую Деятельность, единое Начало, единую Власть, единое Господство, единое Царство, в трех совершенных Ипостасях и познаваемое, и приветствуемое единым поклонением, и представляющее Собою предмет как веры, так и служения со стороны всякой разумной твари; в Ипостасях, не слитно соединенных и нераздельно различаемых, что даже превосходит всякое представление. В Отца и Сына и Святого Духа, во имя Которых мы и крещены. Ибо так Господь заповедал апостолам крестить: "крестя их, — говорит Он, — во имя Отца и Сына и Святого Духа" (Мф. 28, 19)».

Безусловно, поэтому замечание о нашей вере в единого Бога ни в чем не прекословит учению о Триипостасности Бога, как и эта истина не противоречит учению о единстве Божественной Сущности, обозначенной в данном диспуте:

«Едино Царство Отца и Сына и Святого Духа, как и едино Существо, и едино Господство. Поэтому мы и поклоняемся единым поклонением Единому Триипостасному Божеству, безначальному, не созданному, бесконечному и вечному»6; «Бог един по Существу, но троичен в Лицах: Отец, Сын и Святой Дух, Троица Единосущная и Нераздельная»7.

Кроме того, с православной стороны в данном диспуте не говорилось о вере «в безличную "Сущность"», ибо «нет естества, существующего без ипостаси, и не бывает сущности без лица»8, поэтому нельзя согласиться с замечанием автора статьи: «то, что прот. Олег изложил под видом христианской веры, называется ересью модализма (савеллианства)». Единый и личный Бог христианства — это Триединство Отца и Сына и Св. Духа, и учение о Лицах естественно начинать через понятные для внешнего человека представления. То, что исповедуемая здесь вера несводима к модализму, видно и по

дальнейшим словам миссионера, говорящего именно о Божиих Ипостасях, а не некой безликой силе. В этом же диспуте православной стороной поясняется, что Божественное Лицо является Самим Творцом, обладающим силой («Кто творит», а не «что», — безусловное свидетельство ипостасности Божиих Лиц):

«Божественный Логос, Который творит мир…»; «Слово Бога Оно не слово человека, Оно обладает творческой силой. Поэтому у нас даже есть тексты, в Новом Завете сказано о Слове Божьем: «Им и через Него небо и земля сотворены». В том смысле, что если мы говорим «Логос», мы понимаем, что это тот Логос, который десятью реченьями небо и землю сотворил» (Здесь о. Олег, совершенно очевидно называет Господа Иисуса Христа Творцом мира); «Сын всю власть передаст Отцу — это Царство Славы».

Очевидно, что собеседник последовательно стремится расположить мусульман к христианству, выражая вероучение доступным для собеседников образом. По замечанию преосв. Александра Семенова-Тянь-Шанского, «иногда, для пояснения тайны Пресвятой Троицы, отцы Церкви прибегают к образам, заимствованным из материальной жизни. Например, огонь, порождаемый им свет и исходящее от него тепло. Пользуются они и образами душевно-телесными, как то: мысль, выраженная словом и передаваемая звуком, при помощи дыхания…»9

И в Священном Писании, и в святоотеческих трудах догматического характера использовались различные образы, именования по отношению к Пресвятой Троице, приближающие к осознанию этого таинства веры. И если от ветхозаветного человечества к новозаветному, по слову свт. Григория Богослова, «надлежало, чтобы Троичный свет озарял просветляемых постепенными прибавлениями», то, конечно, подобает постепенность в миссионерском раскрытии вероучения о Боге. Для человеческого разума учение о Пресвятой Троице — тайна, которая не может быть выражена рационально. Не случайно о. Павел Флоренский называл догмат о Святой Троице «крестом для человеческой мысли», и мы видим — в различных поучениях допускались многообразные именования, поясняющие эту тайну: «В Священном Писании и в творениях святых Отцов можно найти много удивительных слов о Святом Духе и множество Его именований. Дух Святой является как бы дыханием Отца, когда Отец произносит Свое Предвечное Слово. Дух Святой есть также как бы порыв любви, или сила любви Отца, отдающего все Свое Сыну. Это вдохновение Отца, открывающего Себя в Сыне — Слове Своем. Он же именуется Красотой, или Светом Божественной Истины, воссиявшей в Сыне, носящем образ Отца. Он же и Слава Божия, Слава Божественной любви и гармонии, царствующей в Святой Троице, или блаженство Божественной любви. Еще называют Святого Духа Благоуханием и Цветом Божества; наконец, Жизнью Отца»10.

В рассматриваемом же диспуте речь идет не о катехизации или беседах по догматическому богословию, а о первом свидетельстве на максимально простом и доступном для слушателей уровне, поэтому представляется неоправданным крайне критическое отношение со стороны автора заметки к прозвучавшим в диспуте словам: «абсолютная творческая забота о всем роде человеческом — то, что мы называем словом Отец; как Божье Слово творческое — то, что мы называем Логосом или Сыном; и как Божественная Сила, действующая во вселенной — то, что мы называем Духом Святым». Здесь совершено очевидно, что отец Олег указывает на три наименования христианского

Бога, следы которых мы обнаруживаем в тексте Корана: «Отец»11, «Слово»12, «Дух Святой»13.

Прп. Иоанн Дамаскин в полемике с мусульманами использует именно этот аргумент — о «Слове» и «Духе»: «Так как вы (т.е. мусульмане. — С.А.) говорите, что Христос есть Слово Божие и Дух, то почему вы обзываете нас придающими Богу сотоварищей, ведь слово и дух неотъемлемы от того, в ком они существуют. Итак, если в Боге существует Его слово, то ясно, что и оно есть Бог; если же оно находится вне Бога, то Бог, по-вашему, бессловесный есть и бездушный»14. То, что отец Олег использует аргументы прп. Иоанна Дамаскина, свидетельствует о том, что он не отходит от традиции ведения диспута с мусульманами в христианстве.

Далее в статье приводятся слова прот. Олега Стеняева: «Но при этом, если какой-то христианин скажет, что это три Бога, он будет объявлен еретиком. Была такая ересь — мархиане. Мархиане, они говорили, что есть три Бога: Отец — это один Бог, Сын — это другой Бог, Святой Дух — это третий Бог. Эту ересь Церковь осудила».

С православной стороны здесь поясняется несостоятельность обвинений христианства в тритеизме, указывается на осуждение Церковью этой ереси. Совершенно очевидно, что, указывая на это неправомыслие, полемист оговорился, ошибочно назвав ересь несуществующим словом, на что точно указывает автор заметки: «Ереси «мархиан» Церковь не знает». Встреча проходит не в формате академической лекции, это миссионерская встреча, но по содержанию ереси понятно, что речь идет именно о тритеизме. Кстати, в своем ответе А.Л. Дворкину протоирей Олег, не оспаривая эту неточность, пишет: «Уважаемый Александр Леонидович, прочитав Вашу статью, я был очень огорчен и удивлен. Огорчен тем, что увидел собственные ошибки, на которые Вы любезно указали, за что я Вам весьма благодарен, и удивлен достаточно резким тоном, который, в свою очередь, может быть объяснен скорее недоразумением, нежели предвзятостью Ваших религиоведческих позиций…»15.

Продолжая рассматривать содержание диспута, автор заметки пишет: «Очевидно, говоря о «неслиянности» Божественного с человеческим во Христе (ниже прот.Олег многократно возвращается к этой идее), он имеет в виду Халкидонский орос. Но тогда почему он умалчивает о трех других негативных определениях Халкидонских отцов: «<исповедуем> Одного и того же Христа, Сына Божия Единородного, познаваемым в двух природах неслитно, непревращенно, неразделимо, неразлучимо». Цитируя Халкидон таким образом, прот. Олег повторяет несториан».

Имеются в виду слова «о «неслиянности» Божественного с человеческим во Христе» прот. Олега Стеняева: «православные провозгласили принцип неслиянности Божественного и человеческого на любом этапе богообщения».

Однако вопрос умалчивания апофатических определений был бы справедлив в отношении корректности изложения Халкидонского ороса. Здесь же, в формате этой миссионерской встречи с мусульманами, не ставится задача полного изложения соборного определения, а принципиально подчеркивается неслиянность Божества и человечества во Христе. Если взять «Пространный катехизис» под редакцией свт. Филарета, то и там увидим не четыре, а лишь два определения: «В Нем находятся нераздельно и неслиянно

два естества, — Божественное и человеческое, и, соответственно этим естествам, — две воли»16.

В догматических же поучениях свв. Отцов (послехалкидонского периода) указывалось и на одно апофатическое определение. Так, например, прп. Иоанн Дамаскин в «Точном изложении православной веры» пишет о неслиянном сближении Божества и человечества в воплощении Бога Слова: «Бог, как содержащий природу, соединен со всем; а со святою Своею плотью Бог-Слово соединился ипостасно и с нашею природой сблизился неслиянно. Никто не видит Отца, как только Сын и Дух (Ин. 6, 46). Сын есть совет, мудрость и сила Отца»17.

Автор заметки ставит вопрос: «Но если во Христе божественное не соединилось с человеческим, то чему прот. Олег причащается (и причащает своих прихожан) на Евхаристии? Плоти и крови «человека Иисуса Христа» (да не будет!)? Страшно себе представить, к каким кощунственным выводам приводят эти его слова!», — имея в виду высказанную прот. Олегом в диспуте мысль о несоединимости Божества и человечества.

Но указанная мысль, очевидно, не противоречит православной евхаристологии, т.к. свидетельствует о несоединимости Божественного и человеческого естества сущностным соединением (различают сущностное соединение, ипостасное соединение и энергийное соединение). Поэтому, если мы вернемся к учению о Евхаристии, и в Таинстве Причастие Богу происходит не по сущности, а по благодати (энергийно), — «мы едино бываем с Ним по благодати, когда вкушаем плоть Его и пьем кровь Его»18; «Если Бог, то что Он есть по Сущности, то дарует и нам по благодати, то это не есть сама Божественная Сущность, ибо Он ничему не дает участия в своей Сущности»19.

Другие слова прот. Олега, на которых останавливается автор заметки: «Сын для нас дверь в небо, скажем так. То есть, мы не можем воспринять идею о Боге без того Откровения, которое мы получили в Иисусе Христе. Через Иисуса Христа весь мир узнал Моисеев Закон, весь мир узнал. Через миссию двенадцати рыбаков, плотников, пастухов вся планета узнала…»

Вероятно, прот. Олег Стеняев говорит здесь о том, о чем свидетельствует Слово Божие: «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется» (Ин. 10, 9); «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне» (Евр. 1, 1-2). В «Пространном катехизисе» под редакцией свт. Филарета дается следующее пояснение: «Провозвестниками откровения Божия были Адам, Ной, Авраам, Моисей и другие пророки. Они приняли и проповедовали начала откровения Божия; в полноте же и совершенстве принес на землю откровение Божие воплощенный Сын Божий, Господь наш Иисус Христос, и распространил его по вселенной через Своих учеников и апостолов»20.

При этом нельзя игнорировать и слова Самого Христа: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф.5,17). И более того, Сын Божий, раскрывая внутренний смысл каждой заповеди, поднимал ее на более высокий нравственный уровень (см. Мф.5,19-29). Сам Сын Божий исполнил в Самом Себе и нравственный закон (заменив его более строгими евангельскими заповедями), и обрядовый закон (став жертвой за наши грехи), и уголовный Закон Моисеев (понеся на Себе наказание за наши преступления).

Здесь же автор заметки ставит вопрос: «И, наконец, самое страшное: «…будь то во Христе, или в разных других пророках». В каких это «разных других»?».

В догматическом богословии излагается учение тройственного служения Господа: а) пророческого служения Господа Иисуса Христа; б) первосвященнического и в)

царского. «Пророческое служение Господа Иисуса Христа выразилось в том, что Он возвестил людям во всей доступной для них полноте и ясности волю Отца Небесного о спасении мира и преподал им служащий для цели спасения новый, совершеннейший закон веры и благочестия, спасительный для всего рода человеческого. Служение это совершено непосредственно Самим Господом и чрез Его учеников, которые, по заповеди Его, возвестили благовестие всем народам и передали Церкви на все времена»21.

В Ветхом Завете в Книге Второзаконие Моисей говорит, что Бог воздвигнет особого Пророка: «Пророка из Среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь Бог твой, — Его слушайте» (Втор. 18, 15). Этот стих о Пророке является мессианским, именно так его объясняют святые Отцы: «в действительности исполнилось это на Господе нашем. Ибо не восставал пророк, подобный Моисею, давшему завет и различные законы, кроме Господа нашего, Который дал Новый Завет и законы, возводящие людей к совершенству» (св. Ефрем Сирин. «Толкования на Священное Писание. На книгу "Второзаконие"»).

В Новом Завете об этом говорит и апостол Петр в своей второй проповеди в Иерусалиме после Пятидесятницы: «Моисей сказал отцам: Господь Бог вам воздвигнет вам из братьев ваших Пророка, как меня, слушайте Его во всем, что Он ни будет говорить вам» (Деян. 3, 22); и архидиакон Стефан, использует этот текст (Деян. 7,37), —блж. Феофилакт поясняет: «Пророком назван по человечеству Еммануил — посредник, как в свое время Моисей, Бога и человеков. Уподобляя Его в переносном смысле Моисею, я позволяю себе назвать Его даже Моисеем; истину позволяю себе сопоставить с тенью». В Апокалипсисе Сын Божий называется даже «Ангелом» (см. текст Откр.20,1 и толкования на него св. Андрея Кесарийского).

Автор статьи ниже также замечает: «В заключение беседы прот. Олег утверждает о временности миссии Сына, помещая свое высказывание в такой контекст, из которого вновь очевидно, что он не считает Господа Иисуса Христа Богом», — ссылаясь на слова прот. Олега Стеняева, сказанные в заключении беседы: «Он был вознесен на небо со своей истинной человеческой природой. И Его истинная природа, она сберегается во Святая Святых на небесах до того дня, когда Он придет, чтобы убить антихриста дыханием уст Своих, т.е. учением Своим. И Его миссия, она еще не завершена, мы ждем Второго Пришествия… И когда Он придет… Он передаст всю власть Богу Отцу. Есть такое понятие — совлечение власти Сына — и полностью Он отдает все Отцу… И тогда все, во всем будет только Отец Бог».

Смысл слов миссионера станет более понятен из новозаветного текста: «А затем конец, когда Он предаст Царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство и всякую власть и силу. Ибо Ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои... Когда же все покорит Ему, тогда и Сам Сын покорится Покорившему все Ему, да будет Бог все во всем» (1Кор.15, 24-28).

Т.е. действительно говорится о временности периода домостроительства Божия о спасении людей, выражается мысль об окончании Царства благодати и начале Царства славы, «когда Он предаст Царство Богу и Отцу» (Царством славы именуется Царство Пресвятой Троицы). Лопухин в толковании на этот стих пишет: «Под концом следует разуметь конец настоящего порядка домостроительства Божия о спасении людей. Люди достигнут такого состояния, что о них можно будет произнести окончательный суд. Этот конец наступит тогда именно, когда Христос предаст Царство Богу и Отцу. Как видно из 25-го и 28-го стихов, Христос предаст под власть Отца уже новое Царство, в котором установится новый порядок жизни. — Бог назван Богом и Отцом для того, чтобы показать

и добровольное подчинение Христа Ему как Богу и единство Христа с Богом по существу как с Отцом Своим»22.

В заключение о допущенной в диспуте догматической ошибке: «Мы говорим, что есть Божественная энергия, нетварная, о которой нельзя сказать, что это Бог», — на что обращает внимание автор заметки: «Можно! Разумеется Бог не ограничивается Своими энергиями, но через энергии мы общаемся с Самим Богом». Очевидно, ошибка совершена в стремлении подчеркнуть недопустимость отождествления Самого Бога с Его энергией (Бог Сам не есть Его энергия, хотя всякая Его энергия есть Сам Бог). Но можно ли по анализу этой беседы говорить о значимости для слушателей-мусульман допущенной миссионером ошибки, если еще в начале ХХ века при рассмотрении подобного вопроса на заседании Святейшего Синода в 1913 г. в основу принятия решения в силу сложности дефиниций допускались аргументы, которые можно свести к следующим: «Если обратиться к греческому оригиналу постановления и древнему славянскому переводу, то мы увидим, что собор [Константинопольский Собор 1341 года — прим. авт.] вовсе не называет энергию Божию Богом, а говорит лишь о ее божественности и ни разу не применяет к ней слова Θεος — Бог, а всегда лишь слово Θεοτης — божество, божественность. И во время споров паламиты всегда говорили лишь о божественности энергии Божией, а не о том, что она есть самое существо Божие, что она есть Бог […] Но в определении собора энергия Божия не только не называется Богом, но и не могла быть названа так»23. Кстати, это решение Святейшего Синода от 1913 г. еще никто не отменял.

Вместе с тем православное вероучение свт. Григорий выражает так: «каждая [божественная] сила или каждая энергия есть Сам Бог (εκάστηδύναμνς ή ενέργεια αυτόςεστίν ο Θεός)»24.

По вопросу о том один ли у всех Бог, обратимся к свт. Феофану Затворнику: «Народы те не ведают, что есть истинный Бог, но что Он есть - все исповедуют. Веруя, что есть Бог, и желая точнее определить, что Он есть, они заблуждались и называли Богом то, что не есть Бог: кто солнце, кто луну или звезды или другое что. Не все, однако ж, так грубо заблуждались. Когда Бог рассеял народы по лицу земли после столпотворения, то они все понесли с собою и преданные дотоле здравые понятия о Боге яко Духе невидимом, Творце, Промыслителе, Судии и Воздаятеле. Что Он есть Творец, Промыслитель и Воздаятель, это у всех сохранилось, а что Он есть Дух невещественный, это не все сохранили, но «измениша славу нетленнаго Бога в подобие образа тленна человека и птиц и четвероног и гад» (Рим. 1,23). «Они разумели Бога, то есть знали, что есть Бог, но не как Бога Его прославили» (ст. 21). Из восточных народов более возвышенные о Боге имеются понятия у персов, индийцев, азиатских и американских. Греки и римляне измельчили, так сказать, Бога. Американские, например, индейцы называют Бога всемирным духом - невидимым, всеобъемлющим. Это очень высокое представление, и себе самому оставленный дух (человеческий – А.С.) дальше этого идти не может. Азиатские индийцы более углублялись в постижение Бога, но, удержав понятие о Его невидимости, всемогуществе и вседействии, когда задумали точнее определить Его творческие и промыслительные действия, напутали много несостоятельного и написали много баснословных историй. Так вот в каком смысле есть не ведущие Бога! А не в том, будто есть народы, не исповедующие бытия Бога. Какие-то путешественники дали свидетельство, будто встречали народы и народцы, которые совсем не знали Бога и не воздавали Ему поклонения. Верно в этом свидетельстве только то, что они не слышали исповедания веры и не видели поклонения Богу, но чтоб ни того, ни другого не было, для

этого следовало им побольше пожить между теми народами. Беккер в наши дни целый месяц жил среди какого-то народа - около озер, чрез которые течет Нил, - и не видел богопочтения. Но, говорит, подошло новолуние - смотрю, царь собирается куда-то, собираются и все старшины, готовят быка. Пришел определенный день - пошли на какой-то холмик и принесли быка в жертву. Уезжай я, говорит Беккер, днями двумя-тремя раньше, мог бы со всею искренностью свидетельствовать, что этот народ не чтит Бога. Так совсем выбросьте из головы, будто есть не признающие бытия Божия. Есть некоторые ученые, которые думают обойтись без Бога, и ведут об этом толки и речи, и книги пишут, но, когда язык и перо тачают у них такое пусторечие, сердце их же другое говорит. Они надуваются являть себя не верующими в Бога, но очень сомнительно, чтоб окончательно успевали в этом и пред своею совестию. Ведая Бога, все и совестность (совесть – А.С.) являют, и чтут Бога, и молятся Ему, и чают будущей жизни, в коей каждому воздано будет по делам его. Сила, содержащая все такие верования и убеждения, есть дух. Положим же мы с Вами, что в каждом человеке есть дух - высшая сторона человеческой жизни, сила, влекущая его от видимого к невидимому, от временного к вечному, от твари к Творцу, характеризующая человека и отличающая его от всех других живых тварей наземных. Можно сию силу ослаблять в разных степенях, можно криво истолковывать ее требования, но совсем ее заглушить или истребить нельзя. Она - неотъемлемая принадлежность нашего человеческого естества и у всякого проявляет себя своим образом»25. Таким образом, святитель Феофан Затворник, настаивает на том, что все народы, в той или иной степени имеют познание о Боге, и как он пишет: «Ведая Бога, все и совестность (совесть – А.С.) являют, и чтут Бога, и молятся Ему, и чают будущей жизни, в коей каждому воздано будет по делам его».

Святой мученик Иустин Философ (II век), в своем разговоре с Трифоном иудеем, произносит такие слова: «Не будет никогда и от века не было другого Бога, Трифон… кроме Того, который сотворил и устроил все нами видимое; и не иного Бога почитаем нашим, а другого вашим, но признаем одного и того же, который вывел отцов ваших из земли египетской рукою крепкою и мышцею высокою, не на другого кого уповаем (ибо нет другого), кроме того, на которого и вы (уповаете – А.С.), — Бога Авраама, Исаака и Иакова. Наша надежда впрочем, не чрез Моисея и не чрез закон; иначе не было бы различия между вами и нами»26.

Св. Иоанн Златоуст, рассуждая о православных и еретиках, утверждает: «И не говори мне таких бессердечных слов: “Что мне заботиться? У меня нет с ним ничего общего". У нас нет ничего общего только с дьяволом, со всеми же людьми мы имеем очень много общего. Они имеют одну и ту же с нами природу, населяют одну и ту же землю, питаются одной и той же пищей, имеют Одного и Того же Владыку, получили одни и те же законы, призываются к тому же самому добру, как и мы»27.

Томос Константинопольского Собора 1180 года (о "Боге Мухаммеда"): "...И вот, поскольку они пребывают в нерешительности, подвигся этим разногласием наш богомудрый и святой император, и, сочтя их осторожность о Боге не вовсе неоправданной, возжелал удалить эти повседневные недоумение и смущение для мысли колеблющихся [мусульман] и сохранить их от соблазна и сомнения по отношению к православной вере (и не их одних, но и других, кто смущается из-за этого), своей боговдохновенной царской властью постановил анафематствование Бога Мухаммедова из огласительной книги удалить... Итак, решение об этом было ясно высказано в письме его величества, пространном и подробном, в котором все мысли подводят к заключению: не оставлять эту часть с вышеупомянутой анафемой как изречение, кажущееся кощунством по отношению к Богу. Поэтому наш богомудрый император, преследуя эту цель, на

протяжении письма, посланного нам, устанавливает необходимость быть удалённой той скандальной части изречения из огласительной книги, поскольку она кажется не соответствующей тому, что должно было бы [там находиться]. Мы же, соборно рассмотрев упомянутое императорское письмо, определяем и постановляем выбросить из огласительной книги вышеуказанное изречение, ради приходящих к божественному крещению и других, соблазняющихся о таковом наименовании Бога...". – Кто-то скажет, что решение было принято из миссионерских соображений. А прот. Стеняев действовал, из каких соображений, напоминая мусульманам об этом томосе?

Например, известный полемист с мусульманами отец Даниил Сысоев в своей книге «Брак с мусульманином» пишет следующее: «Мы должны помнить, что наша главная задача – не в том, чтобы обличать мусульманские заблуждения, а в том, чтобы засвидетельствовать Евангелие спасения и этому человеку» (стр. 72), и далее: «…и мусульманин несёт на себе отпечаток образа Божия…».

Оппоненты священника Олега, которые сейчас устроили против него травлю, в интернете напоминают мне таких «православных» в кавычках, о которых писал архиепископ Иоанн (Шаховской): «Ошибочно думать, что все православные суть действительно не сектанты и что все сектанты суть действительно не православные. Не всякий православный по имени, таков по духу, и не всякий сектант по имени, таков по духу, и в настоящее время в особенности можно встретить «православного» — настоящего сектанта по духу своему: фанатичного, нелюбовного, рационально узкого, упирающегося в человеческую точку, не алчущего, не жаждущего правды Божией, но пресыщенного горделивой своей правдой, строго судящего человека с вершины этой своей мнимой правды, внешне догматически правой, но лишенной рождения в Духе».

Солодков Андрей Иванович.